с комплексом тюрьмы - стремлении разрулить ситуацию не по закону, а по справедливости, по понятиям. Умение обмануть, наебать, развести лошару - считается высшей доблестью, своего рода мерой успешности современного нам русского человека и русского чиновника в частности.

Вспомнил в тему повесть Валерия Золотухина "Дребезги".

С парохода в Барнауле я пересел на поезд и покатился к Москве. Четверо суток я катился, мешки свои не развязывал, в них не заглядывал, не ел, не пил, чтобы не бегать лишний раз куда не обязательно, не отвлекаться чтоб: мне сказали, что в городах одно жулье и, только ты отвернешься, у тебя все сопрут.


Типа обоссусь, но мешки не брошу, а то сопрут. И то правда - сопрут.

Стихотворение Янки Дягилевой

Не догонишь — не поймаешь
Не догнал — не воровали
Без труда не выбьешь зубы
Не продашь, не наебёшь...


Продать это типа близко к наебать.

Или рассказ Василия Макаровича про самовозгорание из той же оперы.

Гребенщикова Алла Кузьминична, молодая, гладкая дура,

погожим весенним днем заложила у баньки пимоката, стена которой выходила

в огород Гребенщиковых, парниковую грядку. Натаскала навоза, доброй

землицы… А чтоб навоз хорошо прогрелся, она его, который посуше,

подожгла снизу паяльной лампой, а сверху навалила что посырей и оставила

ша́ять на ночь. Он ша́ял, ша́ял, высох и загорелся огнем. И стена загорелась…

В общем, банька к утру сгорела. Сгорели еще кое какие постройки, сарай

дровяной, плетень… Но Ефиму Валикову особенно жалко было баню:

новенькая баня, год не стояла, он в ней зимой пимы катал. Объяснение с

Гребенщиковой вышло бестолковое: Гребенщикова навесила занавески на

глаза и стала уверять страхового агента, что навоз загорелся сам.

– Самовозгорание! – твердила она и показывала агенту и Ефиму палец. – Понимаете?

Да это же мощнейшая скрепа - развести фраера ушастого, да хоть и весь мир - чем крупнее, тем авторитетнее.