Отвечу тебе, Бако, добавив некоторые воспоминания!
Бако! Постарайся не болеть.
Хворум-помойка.
Но вытащить себя отсюда, как завзятый извращенец я не в силах. Рад что могу хоть к тебе обращаться.
На Пипку махнул рукой - он воркоголик.
Я сам годами был как он, т.е не в силах отключить мозг от "поставленных передо мной задач", ни днём, ни ночью...
У меня и теперь непочатый край работ и обязательств на столе и в жизни
и только два месяца до почти двухмесячной командировки,
потому накатаю для тебя сейчас экскурс в мою биографию, но вкратце. Извини.
__________
Папочку своего я видел в детстве самом нечасто.
У него были другие, кроме мамы, "тётеньки".
В добровольную мамину ссылку по направлению парторганизации
в кишлак Богустан в предгорьях Тянь Шаня он уезжать не хотел.
Помимо своей бухгалтерской официальной работы был заядлым жокеем
и проводил всё время на ипподроме в Ташкенте,
а там (как говорили!) был сильно вовлечён
в тёмные дела этого псевдо-спортивного гангстеризма.
Любил он погулять, выпить, лошадей и девок.
Совершенно свободно владел французским и пел под баян как заправский шансонье довольно приятным хрипловатым голосом.
Нам почти не помогал, а потом, когда мы спустились в Ташкент,
он уже жил с Лёлькой, и изменял ей с Ксюшей, с которой потом куда-то уехал навсегда.
Советскую власть называл не иначе как "соловецкой" и боялся тюрьмы,
поскольку два раза имел "15 суток" за "мелкое хулиганство" и надолго садиться это ему отбило вкус.
Из этих заключений оба раза до конца срока его "выкупала" моя мамочка за взятку
- каждый раз 10 рублей из нашего скудного бюджета...
Вот тут её "партийная совесть" уходила на задний план - она его горько любила таким каким он был...
Меня и сестёр поражала её идеологическая большевистская преданность.
В этом ужасном, лживом, лицемерном, продажном, жестоком
окружавшем нас в те годы человеческом хебитате,
она верила в "победу коммунизма в отдельно взятой стране".
Была за справедливость, боролась за эммансипацию узбекских женщин,
за всеобщее среднее образование для яккатутских таджикских детей,
писала письма "дорогим товарищам" из ЦК УзССР и в Прокуратуру
с просьбой освободить из тюрьмы многодетную сотрудницу убившую, спасая свою жизнь, садиста-мужа...
На всю её общественную и политическую деятельность,
да плюс ещё проверку тетрадок её учеников(потом мы с сёстрами занимались этим сами!) у неё уходило всё время.
А питались мы в сухомятку, сами нарубали салат из изобилующих вокруг овощей, варили картошку или рис, какие-нибудь сосиски...
Одежда у нас не была культом, как это мне стало потом потрясением наблюдать у новых друзей в Ташкенте, спустившись на равнину.
Одеты мы были в хорошо заштопанную, перешиваемую рвань.
Я уже писал, что у ташкентского "бомонда",
который меня сразу принял и пригрел - мой статус поначалу был где-то схожим с Тарзаньим.
Но в этих ребятах быстро победили внутренняя порядочность и тактичность.
Меня вскоре перестали поддразнивать,
а когда популярные тогда итальянские песни в моём переводе на узбекский и таджикский (с подстрочника, конечно!) запела республика
- моим присутствием и общением со мной начали даже гордиться...
Мама во все эти времена требовала от меня скромности.
Я же был окрылён.
Появились гонорарные, огромные по моим понятиям деньги,
но самое главное это были выплатные расписки от теле-радио комитета Узбекистана "выплачено "ХХ" рублей за перевод песни "хххх".
Я, не в силах унять тщеславие, показывал своим восхищённым девчонкам эти расписки, а мама очень сердилась:
- Ты лучше в техникуме учёбу не запускай, чем заниматься этой ерундой.
И вообще почему это вокруг говорят о том какой ты талантливый и способный. Скромнее нужно быть!
- Но мамочка, почему ты считаешь, что это я им сказал, что я талантливый и способный?
- Сынок, ну как бы они иначе узнали.
Когда я рассказал в своей компашке про это, моей мамы назидание - ребята очень повеселились.
Когда мне пришло время идти в Советскую Армию мама, как мне кажется, гордилась этим намного сильнее, чем моими творческими успехами.
Она рассказывала, что только однажды серьёзно усомнилась в правильности происходящего
в этой ужасной "мелихе" под названием СССР.
Это когда было "Дело врачей".
Она довольно громко выразила своё возмущение этой "антикоммунистической" эпопеей,
но, к её печальному везению, жила она тогда в окружении тех, кто уже пострадал от этого режима и её никто не выдал...